Соня
Стр. 2
Весь класс дружно повернул голову, Соня не реагировала.
– Соня??? А ну немедленно подними голову с парты, что за неуважение?
Саша, мальчик, который сидел перед ней, хотел похлопать её по плечу, но вдруг кое‑что заметил и побледнел.
– Надежда Петровна! Кажется, у неё… Кажется, у неё тут кровь!
Весь класс начал переглядываться и шептаться.
– А ну тихо! Обухов, что это ты придумываешь?
Надежда Петровна уже давно была немолода, шестой десяток разменяла четыре года назад. Ей бы уже на пенсию, но она считала своим долгом учить детей обществознанию до того момента, пока не перестанет ходить. Она смело рассказывала об этом всем подряд, а отпетые двоечники в тайне мечтали переломать ей ноги. Учительница, пробираясь сквозь парты, уже успела прокрутить в голове тысячу вариантов последствий. Первое, о чем, естественно, она подумала, так это о своей репутации. Где это видано, чтобы на уроке Захаровой Надежды Петровны ребенок лежал в крови на парте. Когда она подошла, один из одноклассников Сони уже втихаря снимал всё на телефон.
– Сонечка, с тобой всё в порядке? – Надежда Петровна приподняла её руку, которая закрывала лицо, и увидела перепачканную в крови тетрадь.
– Саша! Нет, не ты. Издемирова! Бегом за врачом. Все остальные – вон из класса. Вещи собрали и вон! Ей нужен воздух, Вадим, открой окно!
Класс зашевелился. Кто‑то радостно вертелся, кто‑то, бурча, собирал портфель. Наконец, все вышли из душного, как показалось Надежде Петровне, помещения. Через несколько минут прибежала медсестра с небольшим чемоданчиком. Соня уже пришла в себя и плакала.
– Тише, дорогая. Не волнуйся, сейчас придет врач, и всё будет хорошо, – пыталась успокоить девочку учительница.
Это не помогало. От её слов Соня стала реветь ещё больше. Кровь размазалась по всему лицу и рукам, испачкала белую кофту. Даже на, тогда ещё темных, волосах были небольшие красные капли. Симптомы почти кончились, остался неизведанный страх и голоса, будто знакомые, но сильно искажённые. Слов до сих пор было не разобрать.
– Надя, что с ней? – спросила медсестра Марина.
– Я не знаю. Сидела, сидела, а потом просто свалилась на парту без сознания.
Медсестра открыла чемодан, достала ватку и бутылочку нашатыря, на всякий случай.
– Саша, не уходи. В дальнем шкафу нижний ящик. Там, посмотри, внизу лежат полотенца. Дай мне одно.
Пока медсестра аккуратно вытирала лицо Соне, Саша, недовольно цокнув, злая, пошла к шкафу. Открыла первый шкафчик – одни книги. Второй – тоже самое. В оставшихся двух, помимо всяких учебников, стояли несколько бутылок вина и коньяка.
– Надежда Петровна, тут ничего нет.
Учительница обернулась и охнула, увидев, в какой ящик залезла Саша.
– Ты не тот ящик открыла! Я же сказала, в том шкафчике, на котором стоит Конституция!
– Вы про нее ничего не говорили, только сказали, что шкаф в углу, – обиженно сказала Саша.
– Ты опять ни черта не слушаешь! Всё, не мешайся под ногами, свободна!
Саша закинула учебники в сумку и, громко топая, вышла из класса, не забыв хлопнуть дверью. Надежда Петровна сама достала несколько полотенец, намочила их теплой водой и вернулась к Соне.
– Надь, ты чего так с ней? Из‑за бутылок что ли?
– Говорила же, давайте в учительской их оставим, зачем у меня хранить, тем более Восьмое марта только через месяц. А она разболтает сейчас всем. Я же вижу, кем она растет. Будущая прошмандовка. Четырнадцать лет, а уже одевается как шлюха. Ты на эти стрелки посмотри – ужас! В наше время за такое бы высекли и заставили всё это смывать. Она главная сплетница в этом гребанном восьмом «Г» классе. Не просто так он под такой буквой. Она и её подружка Лера Смирнова. Помяни мое слово, они что‑нибудь точно учудят, не сейчас, так через год или два.
Выдавая эту гневную тираду, Надежда Петровна протирала лицо Сони от крови и как будто не осознавала, что та её прекрасно слышит.
– Соня, мне нужен телефон твоей матери или отца. Я же вижу, что ты себя плохо чувствуешь, тебе надо домой и вызвать врача. Как у неё с давлением, Марин?
– Пониженное, причем слишком. Может, скорую?
– Не надо из мухи слона делать. Наверное, на погоду такая реакция, я себя тоже не очень хорошо чувствую.
– Но у неё ещё и температура.
– Я уверена, что врач, которого вызовет её мать, во всём разберется без нас. Соня, ты скажешь номер или нет? – процедила сквозь зубы учительница.
Соня молча полезла в портфель за телефоном. Она не помнила номер мамы наизусть, но нашла в контактах номер и вялыми пальцами нажала кнопку вызова. Учительница нетерпеливо вырвала телефон у неё из рук.
– Как твою маму зовут? – прошептала Надежда Петровна. – Алло, здравствуйте. Нет, нет, это не Соня. Я учительница по обществознанию, Надежда Петровна. Нет, совсем не поэтому. Ваша дочь заболела, и мы бы хотели, чтобы вы забрали её домой. Нет, не можем. Я не возьму на себя такую ответственность. Нет, одну мы её никуда не отпустим, пока не кончатся уроки по расписанию. Она будет вас ждать в кабинете медсестры. Да, хорошо, ждём.
Надежда Петровна вернула телефон обратно Соне.
– Соня, идти сама сможешь? Тебе уже полегче?
Соня неуверенно кивнула.
– Тогда пойди умойся, потом медсестра поможет тебе дойти до её кабинета. Нет‑нет, тетрадь оставь. Я сама всё уберу.
Соня встала и медленно пошла к раковине. Из небольшого зеркальца на неё смотрело худое, бледное лицо с красными глазами и торчащими из носа ватками. Соня включила воду и вытерла остатки крови с аккуратного носика и щек. Попыталась убрать пятна с кофты, но лишь размазала их.
– Твой портфель принесут, за него не переживай.
Медсестра взяла Соню под руку, и они неторопливо вышли из класса. В коридоре уже столпилось несколько десятков школьников. У кого‑то тут был следующий урок, а кто‑то просто хотел посмотреть на Соню. Слух о том, что девочка из восьмого класса потеряла сознание и истекала кровью, облетел всю Сокиловскую школу за одну лишь перемену. Исподтишка на неё были направлены несколько телефонов. Соня, как могла, прикрывала размазанные капли крови, но дети всё равно нагло пялились на неё, рассматривали в упор. Большинство почему‑то посмеивалось над ней. Она видела каждую ухмылку на их лицах, слышала каждый шепот.
Вдруг шепот стал громче, от чего резко заболела голова. Она слышала, как кто‑то называл её больной или помешанной. Голоса становились громче, ей уже казалось, что все смеются над ней. Соня не выдержала и закричала.
– Хватит на меня смотреть, заткнитесь!